Рубрики В конце восьмидесятых писатель Игорь Губерман дал интервью.
До двух лет он не говорил, это не помешало ему пойти сразу во второй класс. И как школа, Железнодорожный институт и работает слесарем в Башкирии, пишет Антон Калюжный в № 25 и 26 журнала корреспондент от 7 июля 2016 года.
Это долго, «с омерзением работал по специальности» инженер-электрик. Однако, он только помог ему жениться. «Однажды я починил Tarcher в комнату своей будущей жены – кто написал его позже, вы можете повернуть светильник, мы сразу же отправились в совместное управление экономики…».
Так сильно и емко поставили реальности в других, когда он может. За что на самом деле, он сидел в постсоветскую эпоху. А затем был вынужден эмигрировать в зарубежные страны. 7 июля, Игорь Губерман (ака Игорь Миронов и Абрам Хайям и Гариков на каждый день) исполнилось восемьдесят лет.
«Еврейский дурак-это худшая часть природы».
— Игорь Миронович, Здравствуйте. Прежде чем сказать, поздравляю. И нравится себе, и тогда управлять восемьдесят?
— О, ужас.
— Вы боитесь цифр?
— Нет, я больше не боюсь. Я боялся необходимость отличную организацию мероприятия. И восемь и восемьдесят. Мы знакомы с женой с двумя старушками. Сто два года, и сотни других. Замечательная старая женщина, застенчивая, конечно. Очень рад. И в уме и в памяти.
— Что вы скажете?
— Ничего хорошего. Была еще одна старушка, бабушка-художник Саша окунь… она приехала сюда в возрасте девяноста четырех лет. Удалось дожить до ста и два. Удалось сказать, гениальное выражение в его день рождения. Она посмотрела в зеркало и сказала: во-первых, ознакомиться с веком человека. Так вот, как только она пришла, написала очень хороший слуховой аппарат. Она упрекнула его за два или три дня, затем снимается: «Вы так невозможно глупо говорить, что я не хочу слышать».
— Чего ты боишься в жизни?
— Жена. Грузинские мужчины говорят: человек, который не боится своей жены-позор для мужчины. Так что я не позорит мужское достоинство. Я тоже боюсь проблем старения – такие очевидные, когда вы будете обузой для семьи. Я боюсь сказать что-то глупое, но постоянно говорить. И, возможно, все.
— Тюрьма?
— Я был там. Это смелый учреждения. Все ругают российскую тюрьму, мол, так она кошмар… конечно, нет душ в каждом номере, спортивных залов…
— Душ, но это было морально?
— Вы хорошо каламария. Это было, да. Иногда очень душевно… я написал сборник стихов. Вот это: «тюрьма была не раем, но часто думал я куря, что, как известно, Бог не фраер, поэтому я не сижу зря.»
— Что-то позитивненькое писать теперь?
— Я уже старый, у меня мало. Старые были. Вот у меня был очень позитивный стишок: «это возраст -, зима -, и дряхлый одна и все: и те, кто выжил из ума, и тех, кто жил без него». Или вот еще один положительный… «с возрастом я лежал лицом вниз, радость, которую я ношу с собой и другими. Вот сидим мы со знакомым старым и свежим анализа будем обсуждать». На мой взгляд, очень позитивная.
— Сколько лет, как Вы в Израиле? Двадцать семь?
-Двадцать восемь.
— Израиль так называемого «русского мира», потому что делятся на…
— «Крымнаш» и «наши»?
— Да. Здесь Вы называют redobandire?
— Бог с Вами. Я бы по морде съездила. Нет, никаких звонков. Но я, знаешь, просто на случай, если кто-то не умеет общаться. Так, может быть, единственная причина.
— На эти темы?
— Да, не рядом. Я гомосексуалист».
— Но ты знаешь, что происходит.
— Видите, это очень простая вещь. Если мы посмотрим на левых идиотов по всему миру, кажется, что большинство национальному составу евреев. Еврейский дурак-худшее творение природы. Его амбиции, он отвечает на него с энергией, что только он знает в этой жизни, правда он очень много в этой жизни добился… есть преподаватели английского, французского и американского университетов.
— Это нам не нравится?
— У меня есть один вопрос отвечу, если вы мне назовете хотя бы народ, который любит евреев. Народ кто такие евреи без вражды – это человек, который никогда евреи не видят, которые не были христианскими миссионерами. Люблю тебя за это. Вам удастся значительно, вы собрались, вы их берете на работу, я не буду перечислять все, потому что есть слишком много.
— Но даже во время Черчиль говорил, ты помнишь?.. «В Англии нет антисемитизма, потому что мы не считаем евреев умнее себя».
— Это задолго до него было сказано. И это ложь. Великобритания является обширной сфере антисемитизма. Мы знаем, от 39-45 лет, и проарабскую политику… это ужасная страна. И, кстати, Англия была первой страной, изгнать евреев. Я думаю, что это 12. века. Тем не менее, в 14. их туда пригласили. Экономических трудностей.
— У вас есть шанс попасть на российские федеральные телеканалы. Вам сейчас плохо сказал про Англию.
— Да? Про Америку я могу сказать плохо.
— У меня собеседование перекупить российское ТВ.
— Я желаю Вам успеха. Скажи мне, что еще я могу сказать…
— Тогда я должен платить 10% от стоимости.
— Нет-нет-нет. Я совершенно свободен.
— Какие чувства Вы испытываете сейчас, чтобы увидеть, что в Европе проблемы с беженцами из мусульманских стран? Весь этот ужас, гуманитарных проблем, столкновение цивилизаций… без зла?
— Честно тебе ответить или политкорректно? Злорадство. Но это смешно. Искренне желаю удачи в Европе. Я очень хочу, чтобы Европа переварить это вторжение. Я думаю, что это миграцию и инвазию. Вторжение.
А муллы или Шейха, сказал: Мы не будем завоевывать Европу с оружием. Нам это не нужно. А так – да. Так что, думаю, мечеть Нотр Дамм вроде уже реальность. У меня было очень смешное стихотворение: «Творец готовит нас для просмотра смешные большие неприятности. Европа будет на молитве и голой задницы». Это злорадство. И я не могу скрыть это. И чтобы отменить гиганта.
— Ну, об Америке, что плохого?
— Ну, как загнивающей имперской власти. Так как я израильтянин, так много времени, чтобы предаваться евреев. В 39-м году его направили корабль с wasmostly евреев, среди них дикое количество детей… они все умерли. Вы знаете, в каждой стране, в которой правят интересы. Много раз евреи были преданы, как государство Израиль. Я хорошего сказать об Америке? Хотя страна красивая.
И про Россию так плохо?
— Не могу. Россия – великая, удивительная несчастной стране. Не везет ей, к сожалению. Но, может быть, счастливый.
— Сейчас на каждом углу говорят, пишет, что сегодняшняя Россия-это увеличение темпов для того, чтобы восстановить Советский Союз. Согласны с этим? Что вы думаете?
— Трудно сказать, я человек невежественный. Но, мне кажется, что это не возврат к сталинским нормам. Нет, нет, нет. Видите, я поймал Брежнев, Черненко, Андропов. Это было время распада, это не было временем террора. На жесткость режима жаловался на тех, кто был в психиатрической больнице или в тюрьме.
Что касается сталинского режима, я думаю, это не так. При сталинском режиме, пусть меня либералы бросит камень и все были счастливы. Было огромное количество счастливых людей, потому что был в воздухе гипноз: строительство коммунизма, чтобы создать ракеты, перекрытие Енисея, Девы…
— Но это была другая реальность…
— Но в этой реальности я думал.
— И ты думаешь, что теперь те же люди, которые счастливы в дополнение?
— Я не верю. Я, конечно, судить трудно, но это определенно не те 86 процентов, как говорится, даже к бабке не ходи. Сейчас население очень внимательная и умная уворачиватся от идиотских вопросов социологов.
Но доносы уже появились.
— Всегда писали доносы. С удовольствием. Что интересно, так это разные цифры. Некоторые пишут, было четыре миллиона доносов – писал Довлатов. А остальные сорок миллионов. Это все писали доносы. Это сделано для человечества. Мы не должны винить его.
«Русский мир существует, и, слава Богу, никто не объединяет»
— А в России Вы получаете какие-то действия?
«Все шесть месяцев. Полностью регулярно.
— Кого приглашать?
«У меня есть менеджер, как директор ООО «Карабас-Барабас». И этот Буратино приходят на их приглашению в разных городах.
— С сегодняшнего дня для населения?? Вот они приглашают Игоря Губермана. Это то, что они хотят услышать?
— Молодые хотят слышать мат, людей среднего возраста, которые пили много и хотелось бы увидеть идиота, который в свои восемьдесят лет, но весело и оптимистично…Ну, разные. Есть любители поэзии – конечно. Тех, кто слушает, кто помнит… различные аудитории.
Вы знаете, в Советской Империи была команда под названием НТИ – научно-техническая интеллигенция. Существует безумное количество во всем мире. Вот я недавно был на острове. Здесь, в Исландии, в Рейкьявике, кроме того, была сотня людей. В Стокгольме было около двухсот. Везде Россияне. И это ужасное счастье. Я Дина Рубина говорит, что Бог не просто нас бы переехать в Израиль, но и читателей.
— То есть, «Русский мир» — это еще существует?
Русский мир существует, и, слава Богу, не часто.
— Позвольте поговорить? В конце концов, вы не Задорнов.
— Россия на самом деле имеет много свободы. Все любят говорить, что империю сокрушили все… видите, это газеты. Например, «Новая газета», это телеканал «дождь», это «Эхо Москвы»…
— Вот именно, что это…
— Что касается вариации, абсолютная свобода. Никакой цензуры. Из Государственной Думы не едет на все спектакли, чтобы поймать профанация…
«Свобода-это огромная ответственность»
И еще хочу утверждать, что в России, на Ваш взгляд, большая свобода и необходимость свобода?
— Да, нужно почти ничего из того, что вы говорите. Я имею в виду свободу слова и возможность выражать свое мнение, потому что это Интернет и треть страны его используют. Хотите спорить, пожалуйста. Я очень легко поддаются чужому мнению, но все же. Вы спутали меня с философом. Я не сошла с ума.
— Но Вы задавали себе эти вопросы.
— Спросил. В общем, свобода для человека не надо. Человек должен верить, что он свободен. Есть две разные вещи. И свобода – это страшная ответственность. Это очень сложно. Свобода – холодный разреженный воздух.
Жванецкого-фантастическое открытие. Однажды он сказал, что свобода-это свет, который освещает всех трех огней. И вот это зеленые, некоторые желтые, некоторые красные. А в России свободы было почти никогда. Я уже сообщал мнения разных умных людей, которые знакомы с историей России. Я это стихотворение в разгар перестройки: «я грустными глазами старожила смотреть в весенней погодой, Россия столько рабства пережила, что будет подставкой и карты свободы».
И как это часто бывает в Украине?
— В Киеве раз в год.
— Спустя два года после событий на Майдане. Что вы думаете изменилось и не изменилось в Украине?
— Дружище, это очень сложный вопрос. Я не разговаривал с украинским народом. Я не путешествовал за пределы Киева. Все, что я вижу, как напоминание о Майдане, портреты погибших. Один из этих разговоров, что я Динамо, я считаю, что это очень плохо, потому что власти пришли к точно таким же людям, как они были раньше. Кроме того, они еще и воруют те же схемы, что крадешь.
Он также был замечательным новых людей. Что будет ничья, я не знаю. Мое ощущение: в два или три поколения в Украине все будет хорошо
Но! Он также был замечательным новых людей. Что будет ничья, я не знаю. Мое ощущение: в два или три поколения в Украине все будет хорошо, конечно, если Россия или раны в виде «Луганда» без спроса.
— Есть шанс?
— Конечно. Гигантский скачок к свободе. Просто удивительно. В Верховной Раде, где я должен идти по правде говоря, есть свобода. Огромное количество различных сторон. Украинский язык, Русский язык. Русский язык не подавляется. Дикое количество журналистов, которые снимали все это, а врать сложнее. Потом что-то начинает идти медленно. Это не значит, что она закончится коррупция, воровство и так далее, но постепенно она умрет.
— Крым наш или не наш?
— Я очень хорошо понимаю людей, которые все молодые люди ехали в Крым.
— Теперь у вас есть возможность поругаться с ними и с другими.
— Я не спорю. Бандита взять? Гангстер. Но Крым наш. И смотри: Крым-интервью. Они сказали: мы рады, что в России. Значит, они это заслужили, поскольку они сказали, что это.
— А украинцы заслужили они потеряли Крым?
— Я не знаю. Что Вы хотите, чтобы я ответил на украинцев? Я думаю, что они свет территориальные потери в виде «Луганда», и так далее. Это очень трудно сейчас жить.
— Россияне тоже тяжелая жизнь. И нельзя сказать, чтобы украинцы для них не жалели. За все приходится платить.
— На украинской стороне, мой друг, ненависть чудовищна. Это полный кошмар. Я также готов сказать вслух, и это ужасно.
— И с российской стороны, нет никакой ненависти?
— И российская сторона не серьезно.
— Он выключил телевизор и все?
— Русские ненавидят Украину. Россияне презирают Украину. Особенно в деревне недалеко от Саранска.
Им действительно наплевать. Они знают, что Америка-страшный и ужасный, они терпеть ее не могут. Хотя и очень слабый. А украинцы – бандеровцы, фашисты – все эти вялые чувства. Но украинцы, к сожалению, не слабых, потому что их мир, их мир, их возможности, перспективы их пытались сделать.
— А как Вы относитесь к тому, что теперь все определяется «свой» — «чужой», в том числе и мастера культуры. Расхожее мнение – «с кем вы, мастера культуры?». Эти «крымнаш», другие «крымнаш» мы не позволяем ненависти, вот черный список и… Ну, ты знаешь всю историю…
… Да… что ты хочешь мне сказать? Я их осуждаю? Нет. Все люди действуют в соответствии со своими интересами. Один боится, что он перестанет давать деньги на театр. И в театре, как вы знаете, не зритель приносит деньги, и субсидии. Другой боится чего-то другого.
Я дам вам простой пример. Помню, Шаламов писал, что, мол, хватит клеветать, тема лагерей закрыта… он любил свои стихи, он считал, что он был поэт больше чем писатель. И он был подготовлен для публикации в «Советский писатель» сборник стихов. Я знаю людей, которые тогда перестали общаться с ним. Когда он был? Абсолютно правильно. Потому что все это – меня не волнует, что пишут в газете, что вы соседи, друзья, что сказать, и сборник стихов сборник стихов. Все они имеют свои собственные ценности, приоритеты.
Вы знаете, театр-это дело всей жизни, и не сказать, что я думаю, вы привыкли из родителей, кто говорил не так. И раньше ты говорил не так. Советский Союз был недавно заключен. У вас есть много лет, у вас это часть вашей жизни, и вы по-прежнему уверены, что вы хороший Руководитель, или великим артистом или великим писателем, и это главное.
И Вы можете быть так? Здесь Вы будете иметь свой театр…
… Я был только в мою голову не приходят. Если это была шутка, возможно, и может. Я не совсем уверен, что я не дал бы военной тайны, если поймают. В нормальном обществе такие вопросы не задают.
— Я журналист, я должен задать несколько вопросов.
— Это не оправдание, мой друг.
— Что вы скажете, когда перед Путиным?
— Я ненавижу говорить это. Боже упаси меня быть перед Путиным. Мне это не интересно. И он не заинтересован. Это тоже самое если бы я столкнулся с тенью Клавдии Шульженко. Что мне сказать ей, что она мне сказала?..
И Порошенко?
— Т о же самое. Меня не интересуют Порошенки, я тоже ему сказала…блин
— Я хочу отправить приглашение? ‘назначен ве для Вас?
— Я был просто в Верховной Раде. Очень смешно. Я в зоопарк люблю ходить. Вы хотите задать мне умные философские вопросы. Давайте признаем, что ни Вы не можете, или я могу ответить. Давайте не будем напрягаться.
— Вы еще и философ.
— Ну, я дома.
И в Судный день вам..
— Пить. Я могу есть свинину? Съесть. Что еще спросите Вы? Вмешаться, если я мясо с молоком? С удовольствием.
— Давайте прекратим. Продолжают обрезание…
— Почему обрезание гладкой и страшные вопросы? Я в Украине помогут обрезание. Я родился в Харькове. Я пропила, и на восьмой день я пошел.
— Огромное спасибо. Здоровья и многих лет.
— Спасибо. К сожалению для компании.
***
Этот материал опубликован в журнала корреспондент №25-26 от 7 июля 2016 года. Перепечатка публикаций журнала корреспондент в полном объеме запрещена. Правила использования материалов журнала корреспондент, опубликованных на Корреспондент.net сайт может быть найден здесь.