Рубрики Крaсный кoрпус унивeрситeтa в гoды oккупaции. Унивeрситeтa в oднoм из кoрпусoв рaспoлoжeн библиoтeки Aкaдeмии нaук, гдe рaбoтaл Xoрoшунoвa
Фoтo: infokiev.com.ua
4 июня, в 1942 гoду, в чeтвeрг
Итaк, я снoвa в библиoтeкe Aкaдeмии нaук, кoтoрaя нaзывaeтся тeпeрь Wissenschaftliche Academische Bibliothek des General-Komissar. Ужe чeтырe дня я здeсь И привык ужe, xoтя и пoстoяннo тaкoe чувствo, будтo чтo-тo xoрoшee склeпу, гдe лeжaт мeртвыe. Рaзруxa, грязь, тишинa. Ничeгo нe нaпoминaeт кипящeй жизни, кoтoрaя в свoe врeмя нaпoлнялa библиoтeку дo крaя. Нтeрeсaми пoкрыты бoчку пыль и зaпax иx зaтxлый oт сoгрeтoгo сoлнцeм вoздуxa. Чeрныe пятнa oкoн зaкрывaeт свeт кусoк диктa или кaртoн, встaвлeнныe вмeстo вылeтeвшиx oт взрывa стeклa. Ни oдин цвeтoк нe сoxрaнились в библиoтeкe. Oни xoлoднo: мoрaльный xoлoдa умeр в библиoтeчную жизнь.
В фoйe стeны и пoтoлoк зaлиты ржaвыми пятнaми. Этo чeрeз дырявую крышу вoдa бeспрeпятствeннo лилaсь вниз. Вeздe склaды мeртвый лeжит книг и рaзличныx тoвaрoв. И тoлькo лeстницaми стоял, как будто вчера поставленные, умение сориентироваться с орнаментами центральной оформления выставки Франко. Краски не выцвели. Но то, что больно смотреть на его работы, сделанные в советские годы и опозоренную тем, что в картине под имитацией автографа Франко висит лозунг Гитлера: «Наша борьба — борьба истины с ложью, А потому что правда всегда побеждает, это означает, что мы победим». И страшно, очень страшно, что такой лозунг так цинично могут поднять щит фашисты!
Библиотеки можно оставить, может спокойно спать, можно вообще весь день ничего не делать, и никто даже не заметит, не заинтересуется
Сейчас много мест в библиотеке: Все номера пустые. А как трудно было получить место для работы. Углы коридоров, кажется, красивые номера, так работников, читателей и библиотеки. А сейчас! Только серые ночные бабочки, в пыли лежит, без движения книги, занимают библиотечные залы. Красный угол стосы книги: Это сотни тысяч книг, которые перетащили в зимние холода их спиной старухи, оставшиеся в библиотеке. Молодых не так много. Я здесь называюсь «молодой», потому что именно молодые, после меня, по крайней мере, 40 лет. Все старые сотрудники, тем не менее, трудно их узнать. Голод и холод также изменить их, и если тишина библиотеки, которая подчеркивает звуки их шагов, медленно и тоже очень тихо, кажется, что движется в тени бывших библиотекарей.
Библиотека в подарок получил новый университетский дом, подобный тому, который находится на другой стороне университета. Там тоже пыли и холода, среди груд книг, в кабинетах, сразу утром после прихода на линии в ряд библиотеки все сотрудники и конвейером представляют книги снизу вверх. Жуткий конвейер.
Все кадавры получает 827 рублей или 806 (второй — те, кто позже был принят): И горничной имел место получает 300 рублей. В среднем, появился офис и я. Мы получаем для 640. Для переплетчика, в котором я сейчас работаю, больших ставок не было найдено. Конвейер работает в несколько быстро после и пятнадцатого числа, когда участники его поедят хлеб. А в остальные дни все, что движется, как примерзшие мух. Дисциплины в библиотеке нет. Дирекция вся мягкосердечная. Только уволили уборщиц Кузнецову и Кириллову за мат. Остальные библиотеки можно оставить, может спокойно спать, можно вообще весь день ничего не делать, и никто даже не заметит, не заинтересуется.
В комнате, где теперь жизнь, бывший спецотдел. Там весело топилась печь и там сидели все. Сидят там, и в настоящее время. Сидя в библиотеке и Бенцинг весь день. Все дела делаются с его ведома. Он доброжелательный персонал, опекает их, заботится о их благополучии. Он выхлопотал процентные ставки для сотрудников. Ему я обязан тем, что до сих пор сидит здесь, а не еда «солнечный» Германия.
Бенцинг меня приятный человек, что никак не вязалось в нашем представлении с гороховой форма свастика руку, которую он несет
Моего поступления в библиотеку довольно «оригинальный» и может быть тупик, Когда нет спасения в Германии не оставалось, я пошел в библиотеку, чтобы спросить, не возьмут ли меня. В маленькой комнате спецотдела, сидя Бенцинг и Фалькевиц. Мой вопрос перемещения Бенцингу. Он смерил меня довольно пренебрежительным взглядом, как мне показалось, и спросил, что я могу сделать. Я себя переплетчиком. Вдруг он довольно приветливо улыбнулся и спросил, устраивает ли меня на работу с первого июня (это числа пятнадцатого мая). Я сказал, что да, выгодно, если до этого меня не взяли В Германию. Он спросил, почему я не хочу идти туда. И совершенно не учли момент, я вдруг не удалось: «Там могут взять только через мой труп». Ему, безусловно, были переведены. Ее лицо было злым, он ушел, а я, честно говоря, струсила. И вдруг он повернулся, снова приветливо улыбаясь, и сказал:
— А вы у меня не работает, я вам ничего не могу обещать. Но когда нужно работать, я постараюсь защитить вас необходимо пойти туда.
Этот оборот дела меня очень озадачило, и Бенцинг меня приятный человек, что никак не вязалось в нашем представлении с гороховой форма свастика руку, которую он несет в себе: от Меня ничего не потребовали, никаких документов или заявлений, А первого числа было установлено, что переплетчик — уже есть в составе библиотеки. Так что, я поступил на работу к немцам. Нужно было придумать. Один раз в месяц первого числа Бенцинг денег и Луиза Карловна платят своим сотрудникам: Бенцинг тоже дал 100 рублей, ремонт рояля в музыкальной секции библиотеки, и уже два концерта. Во-вторых, был уже, когда мне вчера Его из-за вчера, я едва дотащилась домой, потому что отложить назад читальных залов сорока стул в армении.
Меня пропустил в комнату Бухиной. Его открытое, чистое, открытое окно доносятся шум, как будто живым, город. Во всем этом крыле только Семашкевич еще устанавливает книге бывший бухгалтерии.
Никак не убежать от воспоминаний. И здесь, в комнате, тоже. Я думаю, что Бухина не было бы очень плохо, если узнал, что в его комнате теперь мой binding-машины и встреч. Жив ли он, Роза Анатольевна? Меня часто на улице, кажется, что он идет, то, как и во всех случаях, как галлюцинации, озноб с ног до головы, начиная с головы: Что-то все они? Не знают, что мы перестанем думать о них, и только ничего не знаем о них, ничем не можем помочь.
Предыдущий пост в блоге до 1 июня.
О личности автора мемуаров об оккупации Киева – Ирины Хорошуновой, и о том, как сложилась его жизнь после войны, а также о судьбе именно блог читайте в расследовании издания ГОРДОН»: Полный текст мемуаров публикуется в специальном проекте «Дневник киевлянки».
Редакция благодарит Институт иудаики за предоставленные материалы.
Идею редакция благодарит историка и журналиста, сотрудника Украинского института национальной памяти Александр Зинченко.