Рубрики Oнo тoлькo нaзывaeтся зeмляничным. Aвтoмoбили нe признaвaл, зaпрeщaл eздить нa мaшинax пo Ялтe. — шутил гид. …Oчнулся Aнтoн нa aсфaльтe. Мы видим птицeфeрму и зaвoд жeлeзoбeтoнныx издeлий. Иx пaдeниe oтoзвaлoсь в пустoтe гулким эxoм. Нo нa вeткax aлeли нe ягoды, a нaбуxaвшиe кaпли крoви. Пo трoпинкe дoбрeли дo скaмeeчки в видe крoкoдилa, вытoчeннoгo из цeльнoгo брeвнa. A вoт нeдaвнo сдaнный в эксплуaтaцию жилoй кoмплeкс «Диплoмaт» пoвышeннoй кoмфoртнoсти. фoтo: Aлeксeй Мeринoв
Нa дрeбeзжaщeм aвтoбусe иx дoвeзли oт Ялты дo Ливaдийскoгo двoрцa. Вoкруг гoнялись друг зa дружкoй aртeкoвцы в пилoткax. В кoнцe Втoрoй вoйны в этиx xoрoмax сoстoялaсь Ялтинскaя кoнфeрeнция: Стaлин, Рузвeльт и Чeрчилль — рeшили судьбу мирa и пoдeлили eщe нe пoвeржeнную гитлeрoвскую Гeрмaнию. Из чудeснoгo крaснoгo грaнитa. Шуршaлa мeтлa. Зaтo впeрeди мaячит крaсными ягoдaми кизил. Кoнeчнo, зeмляникa нa нeм нe рaстeт. — К тoму жe нeпoдaлeку oт нeгo рaскинулoсь oбширнoe клaдбищe. Крупныe xлoпья зaнaвeсили гoризoнт. Зa ним пoскoльзнулaсь и сoрвaлaсь в прoпaсть мoрщинистaя стaруxa. Гид крaткo oxaрaктeризoвaл дoстaвлeнную eщe в пoзaпрoшлoм вeкe из-зa грaницы экзoтичeскую рaститeльнoсть:
— Туя… Бук… Aфрикaнский кипaрис. Рoвнoсть трoпы oкaзaлaсь кaк нeльзя бoлee удoбнa и для супруги цaря, Aлeксaндры Федоровны. Привыкших трудиться до седьмого пота и не терпевших праздности полуграмотных поденщиков доставляли сюда насильно и помещали в обстановку враждебной им роскоши, они не знали, куда себя деть и чем заняться. Она сгребала опавшие листья и посыпала ими Антона. Химеры на соборах этому приезду явно были бы не рады. После отречения государя от престола были сосланы в Тобольск, а потом в Екатеринбург. — крикнул сын. Ох, какой внушительный был генералиссимус! Но их чаяниям не суждено было исполниться. Его поддержала женщина в нелепой, не по сезону соломенной панаме:
— За сто лет не возвели ни одного дворца… Кроме Дворца съездов. Вышли на улицу. Антон захотел приблизиться к историческому столу переговоров и получил от гида резкое замечание: никакие самостоятельные перемещения недопустимы! — Зима на южном побережье особенно красива. Ойкнув, покатился вниз кубарем похожий на Санта-Клауса румяный старик. Особо выделялись стриженая полная женщина в коротковатых брюках и ее великовозрастный сын в видневшейся из-под клетчатой рубахи тельняшке, с сиявшим на среднем пальце перстнем, раньше такие продавали в табачных киосках: белый металл и вправленная в него стекляшка. Обычно кипарисы — как эскимо на палочке, а этот раскидистый и напоминает кряжистый дуб… Под этой секвойей царь любил заниматься государственными делами. Здесь брал начало модный туристический маршрут: «По царской тропе». Среди этих бетонных башен дворцы Романовых меркнут! Парень в тельняшке направился прямиком к Антону. Рядом возвышались позелененные мхом, сооруженные из растрескавшегося бетона массивно-грубые солнечные часы. Изредка по ходу движения попадались похожие на надгробия плиты с обозначениями: «500 метров», «750 метров»… Гид объяснял:
— В советское время за каждой крымской здравницей был закреплен определенный участок этой тропы. Парень с сияющим перстнем оглушительно хохотнул. — Кстати, монумент ему установлен неподалеку от места, где под платанами высился памятник Иосифу Виссарионовичу Сталину. Колодец охраняла страшенная скульптурная химера, похожая на те, что украшают собор Парижской Богоматери. Антон думал: «Происходит замещение одних идолов другими. И Франция не захотела привечать русского самодержца. — Для желающих будет организована ночная экскурсия на водопад Учан-су, что в переводе с татарского означает «падающая вода». — Все дружно продолжают маршрут! Бинтами обматывали медленно бредущие фигуры. Этим объясняются особенности ландшафта. Экскурсанты противились шагать дальше. Люди упирались. Асфальтированные дорожки петляли близ свитского корпуса и Крестовоздвиженской церкви, превращенной в советское время в сварочный цех (в ней отпевали почившего Александра Третьего, а супруга Николая Последнего приняла православие), желтели раскисшая трава и облетевшие листья. Вытесанный из булыжника поэт был страшен в своей буйной кудрявости. — В советские времена эта дорожка называлась Солнечной. — речитативил гид. Греки и татары, вы, наверное, в курсе, немало способствовали освоению нашего побережья. На память об этой экскурсии Антон приобрел в сувенирном киоске Симферопольского аэропорта настенные (а не солнечные) часы — китайский батареечный механизм, вмонтированный в фотографию улыбающегося расстрелянного монарха, с надписью поверх лубочного портрета: «Привет из Ливадии!». Движение застопорилось. Не к Черному морю, которое даже в зимние месяцы хранит тепло, не к изящному, резному, ничем не уступающему замкам Луары Ласточкиному Гнезду, а к заснеженным пространствам холодной Сибири, к подвалу, на кирпичной стене которого остались выбоины от пуль. — В темноте водопад выглядит при свете звезд очень романтично, — ответил гид. Антон ясно различал, куда ведет злополучная тропа. Иногда им назначали точный метраж променада, чтоб не перетрудить сердце. Но идолы плохо влияют на жизнь обыкновенных граждан». Молодая пара, решив запечатлеть себя в жанре селфи, не устояла на краю обрыва и провалилась в расщелину. Греки называли его аналогично: «летящая вода». Без уничтожения гадов-предателей стране было не выдюжить. — Воздвигнут по распоряжению царицы. Семенящая мать и переваливающийся сын норовили быть первыми, обгоняли других скороходов, следовали за гидом по пятам. Или кто-то собрался малодушно повернуть назад? Чем дальше углублялась группа в дебри, тем явственнее чудилось Антону присутствие не одобрявших вторжения бесцеремонных гостей призраков — невидимые, они цеплялись ветвями дубов и сосен за рукава, капюшоны и зонты странников, впивались в ткань колючками боярышника и сухими сучьями можжевельника. Санатории несли ответственность за ее благоустройство, обихаживали, украшали на свой лад. В отяжелевшем от избытка дождевой влаги туманном саду, окружавшем резиденцию замкнувшего трехсотлетнюю династию русского монарха, шумели деревья и, смеясь, гонялись дружка за дружкой артековцы — мальчики и девочки, прибывшие на море со всех концов страны и наряженные в одинаковую, военного покроя серо-голубую форму. Собственно, тропа, по которой царь гулял и наслаждался целебным воздухом, прямиком и неотвратимо влекла его к гибели. Там погибли… Желающие могут подняться и прикоснуться к вновь водруженной святыне…
Но добраться до креста оказалось непросто. — А вокруг скопище врагов. Лысоватый гид бубнил с неопределенной ухмылкой: после Октябрьской революции во дворце был устроен санаторий для рабочих и крестьян. И Япония стушевалась, что неудивительно: там на царя, когда он был молод, совершил нападение самурай с шашкой наголо. Барон Фредерикс приносил ему бумаги на подпись… Царская семья освежалась водой из специального колодца. Это обычный процесс. Его ягоды можно сушить и заваривать. Люди, перенесшие инфаркт, должны были знать, на какое расстояние удалились от курорта и врачей. — объявил гид, хотя присесть было негде. Романовы надеялись, что Временное правительство отправит их в Крым, откуда они смогут уплыть в Европу и ускользнуть от карающего меча революции. — подал голос Антон. — Началась эра индустриализации, — объяснял гид. Повалил снег. Гид говорил:
— Продираемся сквозь заросли земляничного дерева. Взгорок, попавшийся на пути, был увенчан высоким металлическим крестом. Стояла хмурая ноябрьская погода, не холодная, а прелая, парниковая, типичная для предзимнего Крыма. — Возле Ласточкина Гнезда нас ждет автобус. В последний раз они побывали в Ливадии в 1914-м. Вспомните скамеечку-крокодила… С инфраструктурой, автостоянками, лифтами, ведущими к морю, — здесь относительно недорогие квартиры. Он расцветает на склонах первым, а урожай дает последним. Оздоровительная трасса теперь тянулась вплотную к нелепым облезлым строениям, похожим на бараки. Изначально ее проложили для Николая Второго после перенесенного тифа царю были показаны пешие прогулки. На смену уничтоженному памятнику великому вождю, отцу народов, пришел памятник его предшественнику, Ленину. Построенный из местного белого инкерманского камня дворец казался сонным и неприветливым. А теперь попираем память…
Парень в тельняшке принялся охаживать говорунов суковатой дубиной. Впереди их ждало изваяние Пушкина. — Если ты не царь, то помалкивай. Вскоре он оказался под их ворохом. У нее были больные ноги, она не могла совершать дальние моционы.
Группа, с которой прибыл осматривать царские владения Антон, выглядела пестро: парочка юных влюбленных, наряженных в яркие куртки, фоткалась на фоне горных каменных глыб, степенные безлико-серые зрелые люди, гордые приобщением к великому прошлому отчизны, обменивались многозначительными репликами, задыхающиеся старичок и старушка (он — склеротически румяный, она — ужасающе морщинистая) с первых же метров отстали от основного ядра и замыкали колонну. Если царь, должен быть готов к гибели. — Привал! Зачем Франции русский монарх? Когда стемнело, он выбрался из сугроба листвы и устремился к автобусной остановке. Иногда царь скакал на лошади, конная езда была ему разрешена. Приподняв голову, он увидел: пространство перед дворцом подметает сплетенной из пальмовых растопыренных ветвей метелкой стриженая дворничиха в коротковатых брючках. Антон думал: Англия отказалась принять царя, когда шла речь о его возможном освобождении из Ипатьевского дома, хотя правил Великобританией кузен Николая Второго Эдуард. Тогда уступил моде. Пока не увидел: в Европе все раскатывают на моторах. — Почему ночная? Дородный мужчина, на физиономии которого испуг соседствовал с гордостью за воочию увиденные достижения, пробовал возмутиться:
— Святотатство строить новодел в заповедных зонах! Вслед за ним на эту тропу ступила вся Россия. Снег на пальмах — истинно крымское зрелище…
Белые ватные клочья ослепляли, налипали на брови и ресницы. Семенящая мать и сын в тельняшке, ни слова не говоря, удалились в чащобу и вернулись с суковатыми палками, которые продолжали обстругивать длинными ножами. Заканчивается тропа в Гаспре — детском санатории имени Розы Люксембург… Там, в имении Михаила Романова, была устроена детская лечебница. Скольких монархов у нас и за границей подвергли казни! Тельняшечник, блестя перстнем, построил их в затылок и погнал, как овец. Во славу Господа, ниспославшего августейшей чете наследника, цесаревича Алексея… После революции крест, конечно, был спилен. — Разве нельзя полюбоваться водопадом днем? Или готовить великолепный джем. — Архитектору Краснову, который строил для царей зодческие шедевры, недавно открыли на набережной Ялты памятник, — невозмутимо сообщал экскурсовод.