Рубрики фото: Лилия Шарловская
Джамала
Если бы Джамала победила с чем-то вроде «Smile», с которой она уже однажды пыталась прорваться на «Евросонг» (2011), или финалистами-триумфаторами стали бы, скажем, фееричные Hardkiss или SunSay (у плюшечных и популярных у нас «НеАнгелов» шансы были хлипки изначально), то выборы украинской депутации на конкурс европесни здешние медиа обозрели бы так же сонно, как недавний белорусский «европрорыв» IVAN — Александра Иванова, «продавленного» продюсером Виктором Дробышем после российского телеконкурса «Главная сцена».
Но тут, пардон, случилась же «провокация года» — татары, Крым, «Евровидение»! Прямо музыкально-песенный «коктейль Молотова». «Спекуляция Киева на крымской трагедии», «скользкий музыкально-политический ход» — нервно насторожились здешние почвенники, государственники и ура-патриоты.
Их «коллеги» в Киеве, наоборот, воодушевились: «Такие песни и исполнители должны показывать на международной сцене всю глубину и трагизм страданий современной Украины — изнывающей жертвы российской агрессии».
Депутат Госдумы Драпеко, в свою очередь, обнаружила в песне «шпильку, которой укололи Россию», депутат Деньгин от ЛДПР уже где-то «раскопал», что результат телеконкурса фальсифицирован «киевской хунтой», поелику телевизор на Украине никто, оказывается, уже не смотрит — электричество дорогое, а значит, 380 тысяч SMS отправлять было некому… Помнится, моя учительница алгебры, русская словесница, давным-давно говаривала в средней школе: «А по себя не ровняй!» — и дубасила указкой по голове любого, кто попадался под руку. Заслуженная учительница РСФСР…
За скобками европесенного скандала, разумеется, остались ненужные сомнения о том, что 1944 год был вообще-то 70 лет назад, что это — преступление сталинского режима, осужденное нами самими много лет назад, это наша общая боль и беда, а трагедия семьи может быть личным переживанием человека (в том числе артиста, художника, писателя, певца) независимо от политической конъюнктуры и т.д. и т.п. Даже то, что хорошая песня — это не всегда только два притопа, три прихлопа, под которые хочется лишь забыться и веселиться, гогоча и сыто икая (или не очень сыто — все-таки кризис)…
Конечно, во всех этих игрищах патриотов с их вечными разборками о правых и виноватых, чистых и грязных, с охотой на стаи ведьм и полчища врагов почти никому в нашем медиапространстве (Европа-то выстроилась в очередь на интервью к певице) не было интересно узнать у самой Джамалы: что, почему, как? Что думает, чувствует, как и зачем сочиняла песню, как ей реакция вокруг? И даже — почто ткнула шпилькой матушку-Русь? — почему бы не спросить… Вот и позвонил. Джамала ответила весьма любезно и дружелюбно и подробно обо всем рассказала — специально для «ЗД» и «МК».
— Джамала, помимо победы в национальном евроотборе ты представлена сегодня аж в четырех номинациях YUNA (Украинской музыкальной премии), а я вспоминаю «Новую Волну-2009», твою победу, когда о тебе узнали все, наше первое и очень веселое интервью… Мы называли тебя «украинской Жанной Агузаровой», сравнивали с Эми Уайнхаус, а ты признавалась, что млеешь от песен британской дивы…
В 2011-м сокрушались, когда тебя воровато прокатили на нацотборе в Украине. Но, кажется, свершилось! Мои поздравления!
Теперь «1944» неожиданно стал главной датой календаря — такие вокруг песни начались турбулентности! Можно только догадываться, что будет на конкурсе! Учитывая к тому же, что схлестнутся два победителя все той же «Новой Волны» — ты и Сергей Лазарев, и сдается, что это будет не слабее поединка между Димой Биланом/Яной Рудковской и Ани Лорак/Филиппом Киркоровым в 2008-м в Белграде, да?
— Ой, я даже не подумала о таких параллелях, надо же! Ха-ха-ха, здорово!.. Спасибо за поздравления! На самом деле я совсем с другим ощущением, нежели в 2011 году, шла на этот отбор. Тогда очень переживала: мол, у меня есть такая-растакая песня («Smile»), ребята, чуваки, улыбайтесь! Это была эмоция того периода моего творчества.
На этот конкурс я вообще пошла спонтанно, неожиданно для себя, я бы сказала — авантюрно. Обычно я принимаю решения заблаговременно, а тут — за неделю.
Организаторы пригласили меня в полуфинал, и поначалу я была склонна отказаться, но когда спросили про песню, которую я, возможно, хотела бы показать, то я вспомнила о том, что полтора года назад написала «1944», и она лежала у меня таким отдельным островком.
Я долго не могла понять, что мне делать с этой работой. Она не подходила по состоянию в новый альбом «Подих» («Дыхание»), который повествует о моей любви, разочарованиях, — очень «девчачий» альбом. Ни по смыслу, ни по саунду это туда не вмещалось. А это очень личная для меня, семейная история, и я понимала, что, возможно, будет даже слишком «жирно» делиться такой глубокой, личностной драмой моей семьи на конкурсе, который является достаточно легким и развлекательным, — историей моей прабабушки, которая пережила депортацию крымских татар, а «1944» — год отсчета, когда ее жизнь изменилась навсегда и, соответственно, изменилась жизнь всех Джамаладиновых, моей семьи. Были переселения, возвращения, множество испытаний (песня была написана в год 70-летия трагической даты. — «ЗД»). Но потом я поняла, что все-таки хочу показать песню, рассказать эту историю. В первую очередь потому, что, на мой взгляд, получилась очень интересная музыка — с драм-энд-бэйсом, брейк-битом, мугамом, дудуком…
— Дудук во вступлении действительно очень сочный, сразу подумал, что ты решила еще и армянские корни по линии мамы вспомнить — мультикультурализм широкими мазками…
— Да, там сыграл прекрасный дудукист, наш киевский парень Армен. Это все переплетается, я сознательно оставила строчки и на крымскотатарском языке. Изначально текст был написан украинский, потом я решила его перевести на английский, мне помог мой московский соавтор Артур Антонян, и получилась в итоге версия, которая вышла в отбор…
— Стало быть, чаша весов в твоих сомнениях — петь или не петь такую песню на конкурсе — качнулась в сторону «да» исключительно по музыкальным соображениям, я правильно понял?
— Я музыкант, певица, прости, что говорю очевидные вещи, но я люблю в песнях петь. В первую очередь это очень сложная вокальная песня, в которой сочетается много техник — и субтоны, и мугам, и диапазон. Когда я ее записывала в студии, то сама офигела: думаю, что это я такое понаписала, ха!
Честно говоря, я не люблю конкурсы, хотя и всегда в них побеждаю, потому что любой конкурс — это соревнование, а значит, это выходит за рамки сугубо музыкального процесса и превращает это в спорт. Ты поставлен в жесткие рамки: вот тебе три минуты, давай удивляй.
Но я бы хотела удивить не за счет каких-то спецэффектов, а своим пониманием и ощущением музыки, чтобы все было гармонично, хотя и необычно с позиций стилистических, технических сочетаний. Когда драм-машина прерывается легкими фортепианными вставками, которые держат все мугамное соло, на мгновение теряется тональность, а потом мы сразу возвращаемся в кульминацию…
Я очень вдохновилась этой музыкой. Там слышны и британские влияния, конечно, — и Бен Ховард, и Radiohead, даже Rudimental, но при этом я привнесла все свое народное, что у меня есть, что я впитывала с детства, — и армянское, и крымско-татарское.
Это в моей крови, и я с удовольствием делюсь этим на протяжении всей своей пока еще не очень долгой творческой жизни. В этом заложен мой код, и какими бы современными и модными мы ни были, но в итоге мы всегда приходим к корням.
На самом деле и в Америке, и в Британии точно так же — просто их народная британщина или американщина звучит именно так, они это используют и этим побеждают мир. Я пользовалась теми специями, которые есть на моей «кухне», которые мне близки. Поэтому, на мой взгляд, песня и получилась очень искренней, и не слушайте тех, кто пытается притянуть сейчас какие-то другие истории. Слушайте меня, я автор! Здесь нет ничего наносного, это правдивая история, и в ней — только правдивые чувства.
— На отборочном финале эти «правдивые чувства» тебя, кажется, настолько захлестнули, что казалось: ты вот-вот разрыдаешься, и это было не как у Милен Фармер — здесь поплакала, а здесь поплясала…
— Действительно, мне сложно эту песню петь. Поверь, я каждый раз сдерживаюсь, ругаю себя за то, что там не смогла что-то дотянуть, потому что слеза подошла, тут дыхания не хватило от эмоций. Это правда, и это сейчас для меня главное — я борюсь с собой, чтобы не так сильно пропускать эмоции через себя, чтобы сама эта история в итоге мне и не помешала… Я даже (в отборочном финале) была вполне готова к тому, что победит кто-то еще — Hardkiss или SunSay. И для меня это было бы очередным знаком, что, значит, я должна уже просто не смотреть в ту сторону, а заниматься своей музыкой, ездить на фестивали, ставить для себя новые цели — все выше и выше как музыкант и как сонграйтер.
— А в 2011-м, когда тебя не выбрали, ты разве не переживала?
— Еще как! Очень тяжело пережила. Не потому, что не выбрали, а потому, что нечестно все было! Из-за этого и была такая пауза в пять лет. Ничего не хотела вообще слышать о конкурсе. Очень было больно. Тогда тоже — и внимание СМИ, и фэнов, и все на меня уже поставили, и вся страна офигела от того, как это было нечестно, подтасовано, это было очевидно для всех.
Сейчас, к счастью, все правила были соблюдены, это был жесткий формат и международный контроль. Старались соблюсти все правила, это ощущалось. И у меня было внутреннее спокойствие, я понимала, что, если за меня даже не проголосуют, это будет честно, я буду это понимать, знать и не сомневаться. Ну и, конечно, немножко с другими уже мозгами пришла, поумнела, повзрослела.
— Но спасло тебя в итоге зрительское голосование. Жюри, хотя и сильно спорило между собой из-за тебя, отдало тебе все же только второе место, а председатель Константин Меладзе высказал три больших сомнения: песня, платье, постановка…
— Я и не планировала делать (на отборочном туре) такой номер, что, мол, здрасьте, через два дня на конкурс. Я же не знала, какой будет результат, зачем было тратить деньги дополнительно? Поэтому вся критика платья и постановки обоснованна. Конечно, и платье будет другое, и номер другой.
— А песня? Видишь, Костя (Меладзе) тоже был слегка обеспокоен. Независимо от тебя, твоих личностных эмоций и искренних чувств, поднялась волна — и в Украине, и в России, да и Европа волнуется. Все только и говорят про демарш, а не про стилистические изыски. Как ты на это смотришь все-таки?
— Кто хочет найти политическую историю, тот, разумеется, ее найдет и в песне «Травка зеленеет у соседа». У какого соседа? Почему зеленеет? И так далее. Это можно найти в любой истории, тем более сейчас, когда между нашими странами такая напряженная ситуация. И кому-то, конечно, это выгодно. Но в словах песни нет ни шпильки, ни укола никакого. Каждый понимает все в меру своей то ли испорченности, то развитости — даже не знаю…
— В прошлом году, помню, пытались найти политический подтекст и у Полины Гагариной: мол, песня «A Million Voices» — попытка нахлобучить овечью шкуру «миролюбия» и замаскировать образ «воинствующей путинской России» кроткой блондинкой а-ля Мэрилин Монро…
С другой стороны, есть правило, которое зорко блюдет, чтобы конкурс не превратился в площадку песенно-политических баталий и деклараций, что, видимо, разумно, учитывая, как много разных, а иногда и спорящих друг с другом стран в нем участвуют.
В прошлом году, например, армянам (группа Geneology) пришлось поменять название песни, чтобы избежать подозрений в педалировании темы геноцида, столетие которого как раз отмечалось. Тото Кутуньо в далеком 1990-м чуть не дисквалифицировали за «излишне политизированный» текст во славу объединенной Европы в песне «Insieme: 1992», грузинам Stefane 3G запретили петь в 2009-м в Москве «We Don’t Wanna Put In» и т.д. Не зарубят ли и «1944»?
— Если комиссия EBU (Европейского вещательного союза) найдет в моих словах что-то подозрительное, что-то им не понравится, то я это перепишу. Правда! Я к этому спокойно отношусь. Но там же действительно ничего такого нет! Почему «1944» — я объяснила уже. Будем решать проблемы по мере их поступления.
Считаю, что просто сгущают краски люди, которым это выгодно, которым хочется с этим поиграться. Давайте будем говорить о музыке и абстрагируемся от ситуации. Я очень много хороших отзывов получила именно из России, и мне как автору очень приятно, что мои песни исполняют уже на телевизионных конкурсах, и танцевали под мое «Обещание», и альбом «Подих» действительно хорошо пошел в массы, Тимур Родригез мне писал, что он вообще «умирает» от этого альбома, Полина Гагарина писала, что ей он страшно запомнился… Очень много откликов от коллег из России в адрес моего творчества, и я всем очень благодарна! Что может быть для меня ценнее!
— Нам ждать тебя в Москве с промо-туром?
— Дай Бог! Давайте будем молиться, чтобы конфликт разрешился, чтобы все было хорошо, чтобы правда и музыка восторжествовали. Нужно думать и жить положительно и позитивно, не искать несуществующих подтекстов. Я лично всегда стараюсь именно так делать. Для меня, конечно, большая честь представлять свою страну и свое творчество, но я не одержима этим конкурсом и тем более несуществующими желаниями вставлять кому-то какие-то шпильки…